ПОСЛУШНИК
Самое главное – верить. И пребудет царствие Его от века до века. Очередной урок пришел – из утренней почты вывалилась на колени черная пластина с выдавленными знаками. Крошечная по размеру, как раз для гнезда в рукояти ритуального меча. Ритуального меча у Стефана еще нет, он пока только послушник. Приходится обходиться боевым. Но щель для пластины в рукояти точно такая же.
Стефан завтракает спокойно, времени для урока хватит с избытком. На задание дается пара недель, а реально времени уходит дня три-четыре. Так что, есть время поболтать с другими послушниками. Сейчас, пока пластина в кармане – они друзья. С того момента, когда он вложит пластину в рукоять меча, а меч – в камень, на время урока он для всех становится мечом господним. Кто знает, что его ждет. Может быть, сегодняшний друг окажется его жертвой. Кто знает…
Главное – верить. Верить, что ты наказываешь ослушника. Что ты – орудие в руках Его, а не самовлюбленный палач. Верить – и не будет ни стрессов после урока, не будет метаний поврежденной души. Останется только печаль, грусть о том, что еще несколько заблудших овец никогда не придут пасть к ногам Его.
Стефан закрывается в своей келье, вынимает из-под кровати камень, из шкафа достает плоский сейф для меча. Пластину – в рукоять до щелчка, меч – в щель на камне. Камень, он же коммуникационный узел, начинает светиться легким голубоватым сиянием. Два часа заряда – и меч на месяц готов к работе. Сейчас он не только заряжается, но и перекачивает в свою память всю информацию о жертвах. Два часа – и Стефан может быть свободным, в пределах своего урока, конечно.
По правилам все это время он должен посвятить молитве. Но два часа – это слишком много, поэтому Стефан ложится на свое ложе, достает с полки над головой Библию и начинает читать.
Знакомые с детства строки, кажется, звучат нараспев, немного завывая и складываясь в литые фразы.
«И создал Он инфраструктуру, сети и камни. И призвал Он человека, чтобы следил тот за камнями, и за информацией, и за сетью, и за самим собой. И сторожем человеку будет человек».
Проснулся как всегда резко и сразу же вскочил на ноги. Камень попискивал, значит, зарядка закончилась и информация, вся, какой располагала Система, полностью помещена в рукояти. Точнее в микрокомпьютере, который в рукояти и спрятан. Теперь достаточно взяться за эфес и подключить шнурок на запястье в разъем, и в памяти в любой момент появятся все нужные сведения.
Стефан привычно собрался, попрыгал, закрепил перевязь с мечом на спине, подключил шнурок вживленного компьютера к рукояти. С собой брать ничего не надо, кроме нескольких батарей, воздушных и водяных фильтров да компактной аптечки. В любом городке есть гостиница, в которой в любой момент пустят отдохнуть, переночевать, умыться и перекусить. Достаточно только провести рукой над ридером у портье, и даже если нет мест, хозяин немедленно освободит любой номер, чтобы не попасть в урок к следующему послушнику выдавленными в очередной пластине знаками.
Судя по информации, снятой мечом, проблем возникнуть не должно. Два программиста и один писатель. Не писатель, конечно, так, писака. Если программисты работали в серьезных конторах и имели доступ к серьезной информации, чем, в принципе, и были опасны, то этот просто выдумывал. Додумался, видать, до чего-то запретного или лишнего. За что и поплатится.
Начать Стефан решил с программистов. Тем более, что информации о писателе оказалось столько, что за пару дней не прочесть. Решил почитать, поразмыслить, как лучше довести до еретика в чем именно он не прав, чтобы предстал перед Ним он виноватым и осознающим свою вину. Чтобы даже по ошибке не попал даже в чистилище, не говоря уже о рае.
Первый, программист системы баз знаний. Верующий, не монах, но приверженец. Додумался послать на анализ запрос о происхождении мира. Спрашивается, зачем ему это. Такими вопросами впору заниматься высшему кругу посвященных, но никак не простому верующему. Простым достаточно Библии с комментариями. Ясно ведь, что не мог мир появиться сам, и ни у кого не хватило бы ни сил, ни знаний, ни умения создать мир. Значит, создан он Тем, кто не познаваем. Им. Богом великим и безгрешным, непознаваемым ни напрямую, ни через поступки, ни через деяния…
Скоростной поезд в соседний город. Был уже вечер, так что пришлось выволакивать плачущего горемыку во двор, потому что наказание должно совершаться прилюдно. Программиста оставили последние силы, и он просто стоял на коленях перед Стефаном и выл в голос, пока тот зачитывал обвинение, больше соседям, чем самому ослушнику. Кто-то дожевывал бутерброд, кто-то, заложив руки за спину, внимательно слушал. Ребятня, затаив дыхание, смотрела во все глаза, еще бы, увидеть такое, и не по телевизору, а своими глазами в собственном дворе, можно целый год друзьям рассказывать. Только завывания еретика мешали, поэтому Стефан опустил клинок на склоненную голову даже с удовольствием. Главным образом, оттого что скулеж прекратится.
Теперь ко второму. Этот жил подальше, пришлось отправляться в аэропорт. Времени хватало, и Стефан не стал заказывать отдельный чартер, деньги церкви тоже надо экономить. До рейса оставалось больше десяти часов, и он решил отдохнуть. Припортовая гостиница встретила его прохладой и сумраком. По стенам перемигивались огоньки, напоминая постояльцам о вечной заботе, которую Он на себя возложил, тусклые стрелки на полу проводили Стефана в его номер.
Освежил в памяти информацию о втором еретике. Программист, точнее, программистка из системы общественного доступа. Глупа, видимо. Кто же мог поверить, что система позволит размещать анонимные заявления. О науке, об образовании. Вот, спрашивается, что людям нужно? Образование – бесплатное и повсеместное. Каждый, даже если будет упираться, обязан ходить в школу. Если раньше можно было просто не учиться, то современные системы обучения поневоле вдалбливают человеку нужную информацию. Учат читать и писать. Истории, обществоведению, географии и математике, Библии и биологии. Все, что нужно современному законопослушному человеку, школа заботливо привносит непосредственно в мозг. Правда, если хочешь стать гражданином, придется учиться дальше. Вот тогда история мировых религий, физика, химия, философия. Можно пойти и в духовный колледж, но там учиться придется еще больше.
Что можно еще желать в образовании? Историю заблуждений человеческих? Зачем вводить себя в тупик? Зачем перекрывать себе дорогу к хорошей жизни, да еще собственными руками. Стефан прекрасно помнил, что рассказывал им, совсем юным послушникам лектор в колледже. К чему привел порочный путь знаний. Как человечество избежало ядерной войны. Как, на протяжении долгих веков, восстанавливалась экология. Сейчас ведь спокойно можно выйти на улицу в одной дыхательной маске. А, по лекциям, уже в начале XXI века выйти без защитного комплекта обозначало почти мгновенную смерть. Если бы не церковь тогда, то сегодня и человечества бы не было. Правильная политика помогла избежать войны. Ближний и Средний Восток, правда, часть Африки, Юго-восточная Азия до сих пор недоступны. Но с теми режимами пришлось покончить. Превентивным ударом. Ученые говорят, что еще пару сотен лет, и те земли тоже придут в общий оборот. Что такое пятьсот лет перед бесконечным путем развития человечества.
И что лучше – вечный путь к Нему, или мгновенная смерть в атомном пламене. А ведь именно такой выбор перед человечеством и стоял. И, спасибо Церкви, выбор был сделан правильный. Только вот некоторые, до сих пор, уже три сотни лет спустя, продолжают тянуться к тем, кто мешал тогда. Образование получено, книги нужные прочитаны. Стефан подумал, что, по всей видимости, не все книги до сих пор учтены. Есть и бумажные старые издания, до сих пор не уничтоженные. Как проследить за бумагой? Это же не файл в системе, который каждый скачивает, оставляя свою электронную подпись. Бумагу не сотрешь, текст не поменяешь. Древние книги – вот главное зло. И наука еще. Спрашивается, зачем нужна наука каждому, если есть университеты, лаборатории, ученые, которых содержит Церковь. Кому нужно запретное знание? Таким же недоумкам, которые уже однажды ставили мир на грань уничтожения? Нет, Стефан решительно не понимал, как можно вообще додуматься о таком. И полностью соглашался с уроками, которые отправляли его карать таких отщепенцев.
Стефан сверился со временем и решил поближе познакомиться с творчеством писателя. Тексты оказались в меру увлекательными, в меру пошлыми, иногда заставляли улыбнуться. И Стефан листал виртуальные страницы даже с удовольствием. Единственное, чего он не мог понять, так это почему имя автора оказалось на пластине. Время пробежало быстро, но даже на борту самолета Стефан, нет-нет, да открывал перед собой очередной текст.
К вечеру третьего дня Стефан закончил со вторым. Остался последний - Писатель.
Он жил в этом же городе, и, в принципе, ничто не мешало отправиться к нему немедленно. Но Стефан решил дочитать тексты, чтобы самому понять, как имя рассказчика попало на пластину. Ошибок система не допускает, значит, что-то есть такое, чего он еще не заметил. Стоит заняться анализом. Сразу после ужина – отварной рыбки, сегодня ведь четверг, стакана кефира, булочки, Стефан завалился на лежанку и открыл следующие тексты.
Рассказы кончились, и Стефан углубился в публицистику. Погорячее, конечно, но и здесь Стефан не нашел ничего особо предосудительного. Мыслю, значит существую. Автор, похоже, существовал бурно. От триединства материи, инфраструктуры и информации, до существования человечества, от происхождения первого сигнала в кремнии до возможности создания межгалактической сети. Такие статьи, хотя и были на грани, но могли встретиться в любом журнале. Можно было даже заказать открытые сборники публицистики на подобную тему. Ответа на свои вопросы Стефан пока так и не нашел.
Последний раздел, стихи, он открывал уже просто из любопытства. Каждый балуется стихами. Каждый может написать сонет или стансы, выложить их в систему. Все равно историю очередной души читать никто не будет. Кроме автора, да горстки любопытствующих. Но уже с первых строчек стало понятно, что именно здесь и оказалась причина уже близкой смерти писателя.
Стефан неплохо знал и даже любил поэзию. Особенно русскую, родной язык, все-таки, предопределяет предпочтения. Он помнил Ломоносова, почти наизусть знал Жуковского. Любил Баратынского. О некоторых поэтах он только слышал. Пушкин, Лермонтов, Некрасов, Маяковский, Есенин. Их текстов в сети не существовало. Система отсеяла их в самом начале. Если бы Стефану хоть раз попалась на глаза бумажная книжка со стихами Пушкина, возможно, он понял бы, что автор только переписывает источник. «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, исполнись волею моей, и, обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей". Да одной этой строфы хватило бы для казни. И сейчас, открыв в памяти практически полные сборники этих поэтом, выложенных когда-то в Сеть под именем опального Писателя, Стефан внезапно осознал, что буквально все они наполнены жизнью, так не похожей на его жизнь, свободой, которую человек добровольно отдал в залог Ему, и тем безграничным запасом твердости, который только и отличает настоящего еретика. Теперь можно спокойно идти делать свое дело. Карать.
Писатель, похоже, ожидал прихода Стефана. Он не стал одеваться, а вышел во двор прямо в тапочках и трико. Люди, завидев послушника, с любопытством выскакивали из подъездов, заходили во двор с улицы. Вроде все, как обычно, но Стефан чувствовал что-то новое. Что-то внутри него, что мешало просто свершить казнь. Знакомые слова, казалось не вылетали в звонкую высь, а тяжелыми неуклюжими камнями падали в пыль. И даже кульминация, когда меч срезал так и не опустившуюся голову, не принесла облегчения и чувства выполненного долга. Все крутились в памяти слова незнакомых до сих пор стихов. Вспыхивали чеканные фразы, оставляя в душе горящие шрамы. Ласкали душу мягкие слова, единственные, которые мог сказать настоящий поэт.
И вдруг пропали, неожиданно, оставив после себя пустоту. Сеть сработала, удалив из своей памяти и из сопряженных с ней крамольные строки. Осталось только ощущение, непонятное и незнакомое. И только плавающие в собственной памяти короткие строки, казалось, пытались заполнить эту пустоту. Неожиданно Стефан понял, что за грусть остается в его сердце после каждой казни. И понял, как сможет с ней справиться. Наклонился, снял с петлицы писателя маленькую золотую арфу, и прикрепил ее на свой воротничок-стойку. Он видел такие в обители, но только сейчас открылся их возможный смысл. Смысл тайный и суровый.
Привычным движением он поднял и встряхнул меч, так же привычно спрятал его за спину, развернулся к выходу со двора. В голове безостановочно крутилась неизвестно откуда появившаяся строка: «Печаль моя светла…»