Герой Российской Федерации рядовой Жолдинов Жантас Бахитжанович
Родился 29 июня 1976 года. После школы работал в акционерном обществе «Красный чабан». На военную службу во внутренние войска призван в декабре 1994 года. Службу проходил в Сибирском округе внутренних войск. В составе сводного полка выполнял задачи в Чеченской республике. Погиб 11 августа 1996 года.
Звание Героя Российской Федерации присвоено 26 января 1998 года (посмертно). Приказом министра внутренних дел навечно зачислен в списки личного состава части.
ГЕРОЯМИ не рождаются... Мысль эта не нова. И все же каждый раз, когда судьба предоставляет возможность поговорить с родными и близкими, знавшими с пеленок тех, кто для многих людей станет потом символом мужества и стойкости, бесстрашия и верности долгу, пытаешься понять и ответить (хотя бы самому себе) на один-единственный вопрос: как из простого, обычного во всех отношениях мальчишки вырастает Герой?..
В БЕСКРАЙНИХ оренбургских степях, в поселке Красный Чабан, которого на большинстве карт не найдешь, как ни старайся, прошло детство, отрочество и началась юность Жантаса Жолдинова.
Стрелки показывали лишь начало восьмого утра, когда я, стоя перед незнакомой дверью, нажал кнопку звонка. Не самое подходящее время для визита, но что поделаешь. Так приходит поезд. Да и больше уверенности, что хозяева еще не успели отлучиться по делам.
— Извините, здесь живет Ажар, сестра Жантаса Жолдинова? Дело в том, что...
Я начал было объяснять цель своего столь раннего неожиданного появления, но стоявший на пороге молодой человек, услышав знакомые (и очень дорогие для него, как выяснится впоследствии) имена, сделал радушный жест рукой и просто сказал:
— Проходите.
Из глубины квартиры уже показалась среднего роста стройная девушка с удивительно грациозной осанкой и красивыми большими глазами на восточном лице. Поздоровались, познакомились.
Быстро пролетели первые, самые суетливые минуты встречи, как это обычно бывает при любом незваном госте, свалившемся как снег на голову. Пока я коротал время над семейными альбомами, Ажар пыталась успокоить маленькую дочку, разбуженную неурочным утренним шумом, а Тлепбай (так зовут ее мужа, встретившего меня в то утро) собирался на службу. Второй раз он возник передо мной уже в милицейской форме с сержантскими погонами и, протянув руку, негромко проговорил:
— Ажар вам все расскажет о брате, хоть и тяжело ей вспоминать будет. Я постараюсь освободиться пораньше, так что надолго не прощаюсь. А сейчас — пора.
Продолжая листать страницы с наклеенными фотографиями, я все пытался угадать, кто же из запечатленных на них людей он, Жантас... Нет, не определишь. Обычные дети, с одинаковыми удивленными глазами. В конце альбома — одна из редких цветных фотографий: на фоне российского флага стоят, обнявшись за плечи, около десятка юношей в серой форме солдат специальной моторизованной части внутренних войск. Который из них?
— Вот он, Жантас, — неслышно подошедшая девушка показала на брата и провела рукой по фотографии, словно погладила его по щеке. На несколько секунд в комнате повисает тишина. Ажар садится на стул напротив меня и, не отрывая взгляда от альбома, вспоминает:
— Он всегда был общим любимцем: и в семье, и в поселке, и у взрослых, и у детворы. А мама вообще души в нем не чаяла. Характером он полностью пошел в нее. Только не подумайте, что у Жантаса был женский характер и он рос маменькиным сынком, нет. Мама у нас была упорная, волевая женщина, очень трудолюбивая. И при этом — очень добрая. Вот эта внутренняя доброта ее и трудолюбие полностью передались Жантасу.
Он вообще не знал, что такое лень. Каково детство в деревне — легко представить: и по дому помочь, и за скотиной убрать, и во дворе что-то подделать-подправить. Он за все брался, все умел. Да еще успевал со сверстниками поиграть-пошалить — мальчишка ведь еще...
Детство брату с сестрой досталось не самое радостное и беззаботное. Отец, Бахитжан Биршанович, закончив школу прапорщиков в Самаре (тогда еще Куйбышеве), проходил службу в танковом полку, дислоцированном неподалеку. Мама, Ермек Нурбаевна, работала учительницей, преподавала музыку в поселковой школе. Что такое учитель в небольшом селе, где каждый из жителей либо твой ученик, либо родитель твоего ученика? Это человек, пользующийся огромным авторитетом и уважением. Правда, на своих детей времени не всегда хватает. Поэтому и рос мальчишка сорванцом.
— И я, и брат часто бывали у отца в части. Для Жантаса солдаты стали лучшими друзьями: то звездочку, то пуговицу, то ремень ему подарят. А пилотку он вообще с головы не снимал. Вернется, бывало, домой — глаза горят, взахлеб рассказывает, где был, что видел, как ему разрешили в танке прокатиться.
Постепенно рос, взрослел. Особенно серьезным стал, когда родился младший брат, Жалгас. Он вообще с малышами любил возиться, а уж с родным братом — особенно. Когда Жалгасик подрос, они почти не разлучались. Жантас его и на мотоцикле катал, и во все игры, что ребята постарше затевали, тоже брал.
Друзей у него всегда было много: и до школы, и в школе. Ради друга он готов был на все, буквально последнюю рубашку с себя снять, часто в драку лез, когда его друзей обижали...
Детство кончилось разом, когда умерла мама. Жантасу тогда едва минуло двенадцать. Сестра чуть старше, младший брат — совсем несмышленыш. Отец, сильно переживая утрату, не привел в дом другую женщину, уволился из армии, работал в милиции, потом — в совхозе. Все заботы по дому и хозяйству легли на плечи Жантаса.
— Мне тяжелую работу совсем не давал делать, — улыбаясь своим воспоминаниям, тепло говорит Ажар. — Только возьмусь за ведро с водой либо за вилы, он увидит, отберет. Один ответ: “Не женское это дело”. Может, думал, что мама свое здоровье этим надорвала, и оберегал меня? И на кухне всегда все мои действия контролировал, поучал: “Ты, Ажарка, не так делаешь. У мамы вот так и вот так было”.
Я сейчас иногда нет-нет да и спрошу себя: может быть, если бы мама была жива, все получилось иначе, не так страшно?..
Внук фронтовика (кавалера двух боевых орденов), часто просил деда рассказать о войне и внимательно слушал эти воспоминания, с ранних лет впитывая такие понятия, как долг, честь, чувство товарищества и любовь к Отечеству. Сын военнослужащего, с малолетства бредивший солдатской формой и службой в армии. Мальчишка, которого мать смогла научить доброте, привить повышенное чувство ответственности за себя и близких, за свои поступки, остро чувствовавший несправедливость и готовый с ней бороться. Юноша, умевший постоять за себя и за друзей. Таким он был, когда минуло восемнадцать и пришло время служить России. Его время...
— ПОСЛЕДНИЕ годы они жили втроем — братья и отец. Я перебралась к тете в Орск, — вспоминает Ажар. — Пора было профессию получать, на жизнь зарабатывать. Поэтому с Жантасом мы после нескольких лет разлуки встретились лишь на его проводах, на сборном пункте в военкомате. Жантас стоял в окружении ребят — тех, кто уходил вместе с ним, и тех, кто провожал. Меня увидел, обрадовался. О чем мы тогда говорили — не помню. Так, о мелочах всяких. А потом, когда подали автобусы, мы, взявшись за руки, шли медленно, отстав от всех. Он шутил и смеялся, служить в армии хотел и шел с удовольствием.
Уже перед самым автобусом он остановился, повернулся ко мне и сказал: “Прощай, сестренка!” Понимаете: не “до свидания”, а “прощай”. И в глазах стояли слезы. Я растерялась, брат ведь ни разу в жизни не плакал. Даже ничего сказать не успела. Он уже из автобуса крикнул, чтоб заботилась об отце и Жалгасе. Больше я его не видела. Живым...
В ЕЕ ДОМЕ бережно хранится несколько писем, написанных Жантасом в разные периоды службы. Адреса сестры, вскоре после его отъезда вышедшей замуж, он не знал, поэтому все они адресованы отцу и брату.
“Здравствуйте, мои дорогие, родные!
С огромным приветом к вам я, Жантас. Пишу из Искитима, потом будут нас распределять: кто-то останется здесь, а кто-то поедет в полк, в Новосибирск. Посмотрим, куда попаду. 11 января принимаем присягу, а двадцать первого КМБ (курс молодого бойца. — Авт.) уже заканчивается.
В основном сейчас изучаем автомат Калашникова, правда, пока еще не стреляли; отрабатываем приемы рукопашного боя и заучиваем статьи из разных законов. Все это нужно, ведь мы же служим в МВД. В полку будем нести службу в патруле, следить за общественным порядком в городе...
Почему вы мне не пишете? Я уже пятое письмо отправляю, а мне ни одного не приходит. Служить предстоит 547 дней, осталось 529. Это ребята считают. А я думаю — лучше не считать. Через год дадут обязательный отпуск, приеду домой, чтобы обнять вас всех. Как Жалгас отпраздновал новогодний праздник, погулял на елке? Получил ли подарок?”
Даже там, далеко от дома, он оставался верен себе: внимательный, заботливый. Служба не была ему в тягость. Появились новые друзья, новое серьезное мужское дело. Началась служба. А где-то уже шла война.
“Привет из Новосибирска!
Здравствуйте, мои дорогие, любимые папа и Жалгасик! Служба моя идет своим ходом, дела хорошие, здоровье нормальное, сыт, обут, одет, так что жаловаться не на что.
Со 2 февраля начали ходить на патрулирование. Завтра заступает наша рота, экипировку — дубинки, рации — получили, научились писать рапорта и другие необходимые бумаги на тот случай, если кого-нибудь задержим. Пока мы стажеры, а через три месяца уже сможем заступать и начальниками патруля.
...Выдали новые АК, скоро будем их пристреливать. Пока у нашего полка готовность номер один. В мае часть подразделений возвращается из Чечни. И если там война не закончится, то в следующую смену поедем мы наводить порядок в городе Грозном. Но вы сильно не переживайте, может быть, еще и не поедем. Толком пока никто ничего не знает, одни слухи ходят.
Какие новости у вас в Чабане? Почему мне не пишет никто? Отправил письма Жолдиновым, Нармухамедовым, Ганиной. Все получают письма, а я нет. И даже ты, пап, не пишешь.
Ладно, на этом заканчиваю, новостей больше нет. Целую вас крепко, крепко. Жалгасик, гордись братом.
Солдат СМВЧ ваш Жантас”.
— Он даже не написал, не предупредил, что едет со своим полком в Чечню. Не хотел пугать и расстраивать отца. Мы об этом узнали, лишь когда Жантас сообщил, что уже вернулся, жив и здоров и продолжает опять служить в Новосибирске...
“Здравствуйте, мои дорогие, любимые!
С огромным приветом к вам из Сибири я, Жантас. Началась последняя стодневка моей службы, по дням считаем, сколько нам осталось. Поздравляю вас всех с Новым годом, желаю всем здоровья, и главное, чтоб Жалгас был счастлив.
Спецоперация
Служить я буду полтора года, так как был в Чечне, в мае. А кто не ездил в командировку — тот два. Больше не поеду, хотя наш полк собирается вернуться туда в июле. А пока несем службу в городе. Новый год я встретил на патрулировании в городском парке. В то дежурство наш патруль задержал четырех хулиганов”.
— После возвращения из командировки он должен был ехать в отпуск, но отказался. Думал, что будет служить полтора года, и хотел раньше на месяц уволиться. А потом какой-то указ или приказ вышел, что служить два года придется, не знаю я точно, как это у вас там называется. Только дома он не побывал. А вскоре опять вместе со своими друзьями оказался в Грозном...
Ажар, разволновавшись от нахлынувших воспоминаний, поднимается и уходит на кухню. Может, по делу, а может, потому, что гордость и достоинство не позволяют проявлять эмоции при постороннем.
“Здравствуйте, мои дорогие папа и братик Жалгасик!
У меня все отлично, здоровье нормальное. Погода стала лучше, потеплело. Каждый день, кроме понедельника и вторника, ходим на службу в город, патрулируем с 5 вечера до 11 ночи. Время летит быстро. Служба у нас интересная, как будто в увольнения выходим.
Многие пацаны из моего призыва съездили в отпуск и уже вернулись. И я хочу домой, пап, посмотреть на вас, увидеть всех, соскучился сильно. Сейчас жалею, что отказался от отпуска, но кто знал, что так обернется...
А где сейчас Ажарка, так в Орске и живет? Муж у нее в милиции, кажется, работает...
Привет всем родственникам и близким, целую вас всех крепко.
Ваш солдат СМВЧ внутренних войск рядовой Жолдинов. ДМБ-96.
50 дней до приказа осталось”.
ЭТО ПОСЛЕДНЕЕ письмо рядового Жолдинова родственникам. Его я привожу почти целиком. Жантас еще не знает, что пятьдесят дней осталось не до желанного дембеля. Чуть больший срок остался до последнего боя, который примет солдат внутренних войск вместе со своими сослуживцами на улицах Грозного. Через два месяца родные и близкие увидят его. Он их — никогда...
— Я сам с ним знаком не был и не встречался даже. Не успел. — Тлепбай нарушает неловкую паузу, повисшую в комнате после ухода Ажар. — Но по рассказам жены и ребят, что приезжали на похороны из его части, да и потом тоже, одно могу сказать: стоящий был парень, настоящий человек... О последнем бое Жантаса парни говорили мало. Тяжело все это вспоминать. Сказали только, что в тот день он находился в санчасти. Простудился и температурил. Когда начались бои, напряженно стало с личным составом. Ребята же несли службу на блокпостах по усиленному варианту день и ночь, валились с ног от усталости. Когда у больных спросили, кто чувствует в себе силы занять место в строю, Жантас поднялся первым, хотя и не поправился до конца.
Из наградного листа:
“11 августа 1996 года группа прикрытия, в которую входил рядовой Жолдинов Ж. Б., участвовала в обеспечении коридора для вывода мирных жителей: стариков, детей, а также находившихся там корреспондентов. Внезапно группа подверглась сильному обстрелу со стороны превосходящих сил боевиков. В ходе начавшейся перестрелки рядовой Жолдинов Ж. Б. уничтожил пять боевиков, умело корректировал огонь товарищей, находящихся вблизи него. Натиск нападавших возрастал. Двое военнослужащих группы получили ранения. Были перебиты ноги и у рядового Жолдинова Ж. Б., но он не вышел из боя, лежа продолжал вести прицельный огонь. Когда нависла угроза окружения, он добровольно вызвался прикрывать огнем из автомата отход своих боевых товарищей. Истекая кровью, Жантас вел уничтожающий огонь по боевикам до тех пор, пока не кончились патроны. Бандиты, вплотную приблизившись к раненому бойцу, не смогли его пленить, так как Жантас из последних сил отбивался штык-ножом. Отважный воин был расстрелян в упор. Так, спасая жизнь боевых товарищей, мирных жителей, геройски погиб рядовой Жолдинов Ж.Б.”
С КУХНИ вернулась Ажар, неся чашки с крепким душистым чаем, заваренным с каким-то особым восточным секретом. И пока у меня оставалось время до поезда, продолжалась неторопливая беседа. О том, что подрастает Жалгас, любимый младший брат Героя, которого он так хотел видеть счастливым. О том, как нелегка сейчас служба в органах, если хочешь честно служить. О том, что подрастает с каждым месяцем Каринка, радуя одним своим присутствием маму и заставляя стихать боль от невосполнимой, безвозвратной утраты. О том, что жизнь продолжается.
Гордись братом, Жалгас! Как гордятся им те, кому выпало служить вместе с Героем и пройти дорогами и горными тропами, улицами и площадями той странной, необъявленной войны, которая и по сей день нет-нет да и напомнит о себе, не желая затихать и останавливаться, как будто мало унесла и искалечила людских жизней и судеб.
Игорь СОФРОНОВ