Никто не хочет, чтобы его принуждали дать взятку, но многие бы хотели сохранить возможность эту взятку дать.
«Пятый месяц не могу взять для ребенка бесплатные по закону лекарства!!! Только на моем сыне чинуши сэкономили 170 тысяч тенге ($1/148 тенге). Впервые в жизни я так ненавижу людей!», — написала в своем блоге алматинская журналистка Александра А. (имя изменено). Ее сын болен эпилепсией.
Несколько месяцев она ходила по кабинетам, собирая справки, подтверждающие диагноз — «от алматинского профессора, от московского профессора, данные томографии, электроэнцефалограммы — снова и снова». По словам мамы, «каждый приступ — это гибель клеток головного мозга, дети за считанные месяцы превращаются без лекарств в овощи». Сын ждать не может, и лекарства по 20 тысяч тенге за упаковку она покупает сама.
Такие ситуации часто складываются, когда лекарства пускаются «налево» через фиктивные рецепты. Затем медикаменты продают без накладных через аптеки.
Чтобы недостача не выплыла, работники медучреждений отсекают льготников, скрупулезно соблюдая все формальные процедуры, необходимые для выдачи лекарств.
В комментариях к заметке посетители блога обсуждают, что лучше против чиновников — автомат «АК-47» или снайперская винтовка «Бизон».
Альтернативой стрельбе могла бы стать взятка. Но Александра говорит, что у нее взятку не просили, а сама она не предлагала. А вот алматинский электрик Асхат Р. предложил и успел устроить свою жену на обследование за госсчет.
Такой тип коррупции — когда можно легко выяснить, кому и сколько заносить — Всемирный банк условно относит к «хорошей». Правила игры открыты – или не особенно скрываются. Когда несколько лет назад одна очень крупная госструктура проводила тендер на издание газеты, о размере отката (30%) участников тендера предупреждали чуть ли не официально. Все равно был ажиотаж.
При «хорошей» коррупции отчисления коррупционерам — экономисты называют их «переходная рента» — оказываются ниже, чем издержки из-за соблюдения формальных процедур.
Коррупция позволяет компенсировать недостатки официальных институтов и механизмов. Прежде всего недостатки в нормативной базе. Нестыковок, противоречий и лакун в законах с избытком. Частные структуры получают доступ к ресурсам за откаты — госорганизации решают свои задачи с помощью частных структур. Таков один из механизмов модернизации экономики.
Переходная рента вызывает раздражение населения — особенно, когда она конвертируется в видимые невооруженным взглядом особняки в природоохранной зоне Шымбулака (так и не снесенные, несмотря на все обещания властей). Но масс-медиа и общественность не высказывают восторга по поводу наказания коррупционеров. Возможно, на подсознательном уровне многие понимают: без коррупции система станет менее эффективной. Когда забирают очередного чиновника, «работавшие» с ним бизнесмены оказываются в подвешенном состоянии, размеры взяток и откатов растут — взимается плата за риск. Так же, как и растут сроки принятия решений — чиновники осторожничают.
Никто не хочет, чтобы его принуждали дать взятку, но многие бы хотели сохранить возможность эту взятку дать.
Если борьба с коррупцией с помощью репрессалий будет вестись последовательно и бескомпромиссно, «хорошая» коррупция может переродиться в «плохую». Чиновники тоже люди, и они тоже боятся. Возможность «откатить» наверх станет привилегией избранных. Рост полномочий силовых органов угнетает ростки гражданского общества, делает обычного человека бессильным перед силовиком. Уничтожение экономической коррупции с помощью репрессий приведет к росту коррупции на бытовом уровне.
Казахстан оказался перед нелегким выбором: или эффективное зло (коррупция), или неэффективное добро (репрессалии). Ворюга или кровопийца?
Возможный выход из этой дилеммы — ориентация на «оптимальный уровень коррупции».
Насколько известно, пока в Казахстане никто не пытался определить, какой уровень коррупции для страны будет оптимальным. Возможно, это первая задача, которую надо решить. Затем — вдумчивая работа по устранению лакун и противоречий в законодательстве. В последние годы в Казахстане сформированы площадки для диалога властей и бизнеса — те же отраслевые союзы. Они ведут реальную работу по устранению правовых коллизий. Если упор будет сделан на сотрудничество с ними, а не на силовые институты — есть шанс минимизировать коррупцию в экономике, не допустив ее перерождения в злокачественную форму.
Сложнее с коррупцией в социальной сфере. Ожидать появления площадок для диалога с властью тут не приходится. Значит, в ближайшие годы Александра будет покупать лекарства сыну из своей зарплаты, а Асхат — носить взятки. Если г-ну Доскалиеву дадут срок — размер взяток увеличится.