Вы помните своих первых друзей? Как с ними познакомились, что вы делали вместе, о чем говорили, о чем мечтали? Я помню… И иногда очень хочется подглядеть со стороны за теми нами, когда нам было по 8, 9, 10, 12 лет…
Мы познакомились летом, когда нам было обеим по семь лет. Моя семья только что переехала в новый дом от папиной организации, я еще никого не знала из местных ребят, но уже гуляла одна на улице, пока родители дома расставляли мебель. Во дворе дома стояли качели, на которых можно было раскачаться до невероятных высот (ну, наверное, сейчас мне не покажется высоко, но ребенку, который перешел во второй класс, казалось, что качели подлетали до самого солнца). Я сидела на песочнице и задумчиво перебирала песок руками, когда из-за угла дома с оглушительным ревом выскочила ватага детей. Они явно кого-то дразнили и убегали. Следом за ними выбежала высокая худенькая девочка, в руках у нее был кирпич. Вид у нее был очень воинственный, волосы растрепанные, взгляд очень решительный. Она крикнула детям что-то типа: «Ну, погодите еще у меня!», а потом кинула им вслед кирпич. И тут она заметила меня. Подошла ко мне и с таким же решительным выражением лица представилась:
- Привет, меня зовут Аня. Вы недавно сюда переехали? Ты в каком классе учишься? У тебя есть подружка? Давай будем подружками? Если что, то с теми придурками не общайся, глупые они.
Я оторопела от такого потока вопросов, что смогла только кивнуть:
- Привет… Я Оюна..
Тогда я была очень стеснительным ребенком, с детьми я общалась мало, мне больше нравилось разговаривать со взрослыми. Не знаю как, но я сразу почувствовала, что Аня необычная девочка, немного не от мира сего. Видимо, судьбе было угодно, что мы с ней оказались ровесницами и осенью пошли в один класс.
- Оюн, зайдем ко мне? Мне нужно за хлебом сходить, - продолжала моя новоиспеченная подружка. Мы зашли к ней домой, взяли деньги и авоську и пошли в магазин. Дороги я еще не знала, так что она меня повела. Сейчас пытаюсь прикинуть, на каком расстоянии был магазин от дома? Порядком далеко, мне кажется, особенно для детей. Мы спустились с горы, где стоял наш дом.
- А давай я покажу тебе школу, где мы будем вместе учиться? – предложила Аня.
- Ой, давай! Я ее еще не видела.
Мы прошли мимо магазина, совсем забыв, что анин отец просил поскорее возвращаться. В школьном дворе стояли качели, турники и другие интересные вещи. Нам было так легко общаться, что мы заболтались, заигрались и потеряли счет времени. Я не знаю, сколько мы проторчали на школьном дворе, но в какой-то момент Аня вскрикнула: «Ой!», и ее лицо вытянулось от страха. Я с замершим сердцем оглянулась, чтобы увидеть, что ее напугало. На залитом солнцем дворе стоял ее отец и сердито смотрел в нашу сторону. Через некоторое время я узнала, что анин отец нещадно бил свою единственную дочь. И узнала я случайно, подслушав разговор папиных коллег, которые жили в одном подъезде с Аней. Накануне они слышали страшные крики из их квартиры… Это отец наказывал дочь ремнем. В классе 6-м она уже не скрывала от меня, что ее отец жестоко с ней обращается. Я помню, как мы с ней играли в ее комнате, когда зашел ее отец и сказал ледяным голосом:
- Оюна, тебе надо уйти, мне нужно поговорить с дочерью.
До этого мы с ней обсуждали, влетит ей или нет за какую-то мелкую провинность, когда отец узнает придя с работы. Боже, сколько мольбы было в ее голосе, когда она упрашивала отца, мол, пусть Оюна еще останется, еще рано, мы потом с тобой «поговорим». «Оюна, не уходи, пожалуйста, не бойся, мы же не доиграли, останься! Папа, не надо!» - она уже плакала, в голосе столько паники, она цеплялась за мою руку, как утопающий за соломинку… Я стояла уже в прихожей, а ее отец мягко, но настойчиво подталкивал меня к двери. Когда за мной захлопнулась дверь, слезы сами хлынули, так мне было жалко подружку, ей будет больно, и никто не сможет помочь...
Я недоумевала, как можно так наказывать за то, что в тетради двойка, или что мы ели в постели и накрошили, а блюдце так и оставили на одеяле? У Ани была очень хорошая мама, но, к сожалению, она мало чем могла помочь дочери. Тетя Валя часто с нами играла, занималась, разговаривала. Но мужа приструнить почему-то не могла.
Боже, какая у нас с Анькой была богатая фантазия. На протяжении нескольких лет мы жили в параллельном выдуманном мире. «Мост в Террабитию» отдыхает. У нас были тайные имена и тайная миссия на Земле. У нас были враги в виде противных «Бабки» и «Дедки», которые на каждом шагу нам чинили козни. А также у нас была покровительница, сама Хозяйка Медной горы! У нас был тайный домик, который мы обустроили на больших камнях недалеко от дома, о котором, якобы, не знали Дедка и Бабка. Сейчас вспоминаю и смешно, чем были забиты наши головы.
Как-то раз, мы были уже постарше, решили с Анькой испечь яблочный пирог из журнала «Мурзилка». Рецепт был прост, к тому же сопровождался подробными иллюстрациями. Все бы хорошо, но дойдя до момента «пищевую соду погасить», мы оказались в тупике. Дома у нее соды не было. Тогда Аня вспомнила, что в туалете стоит сода, давай ее возьмем! Нас не смутило полное название порошка, и мы смело погасили соду и закинули ее в тесто. А полное название до смертного одра не забуду – «каустическая сода для санфаянса». Пирог получился на славу. Тетя Валя после работы попробовала наше творение с чаем и попросила нас рассказать, как мы его готовили. На месте «а потом мы погасили уксусом соду», она нас прервала замечанием, что соды дома нет. Анька, смелая душа, ответила:
- Как нет, в туалете новая коробка, мы ее открыли.
- Ой, девочки, что вы наделали? Живот не болит? Этим же унитазы моют!!!
Мы переглянулись с подругой и каааак заржем! Слава богу, обошлось без отравлений…
Аня была болезненным ребенком, она всегда была освобождена от физкультуры. Всегда кашляла и задыхалась. У нее была бронхоэктатическая болезнь как у моей мамы… даже в этом судьба удивительна, насколько бывают интересными совпадения. В классе пятом она почти на полгода уехала в Анапу лечиться в санаторий. Мы безумно скучали друг по другу, переписывались и обижались, если долго кто-то из нас не отвечал. Уже будучи взрослой, после разговора с мамой о ее детстве, я поняла, как же Ане было сложно угнаться за другими детьми… Ей мучительно не хватало дыхания, воздуха, чтобы на равных с нами бегать, прыгать, кататься с горки и ходить в походы. Она могла остановиться с посеревшим лицом, отдышаться, и снова бежать, не показывая вида, что ей тяжело… все это я вспомнила позже. Тогда же я не предполагала, каково это быть больным. В последний год нашей дружбы ей сделали весьма успешно операцию, после которой ей стало намного легче дышать, и она стала реже простужаться..
Конечно же, не все так гладко было в нашей дружбе. Бывало мы ссорились. Но всегда очень быстро мирились. Хотя одна ссора чуть не разрушила нашу дружбу навсегда. В нашем дворе были девчонки, не такие паиньки как мы с Аней. Они меня часто обзывали и дразнили узкоглазой. Наша семья были единственными бурятами в поселке. В тот весенний день мы с Анькой гуляли на улице, когда пришли те девочки, кажется, их было четверо. Уж не помню с чего все началось, но они стали стыдить Аню, что та дружит с нерусской. Девчонки разошлись, стали обзывать меня обидными словами, особенно одна из них, Наташа, больше всех пыталась поругаться со мной. А я не отставала, что-то ей отвечала, спорила, и в какой-то момент замечаю, что Аня молчит. Наташа тоже заметила, что Аня в замешательстве, и что она почти победила, отобрав у меня подружку. Через минуту Аня мне говорит, точно не помню что, но смысл такой, что уходит с ними, и что они правы. У меня в глазах потемнело от такого предательства, в груди стало больно от обиды, в это же мгновение Наташа подошла и ударила меня. А дальше… провал…
Очнулась от того, что Анька пытается меня оттащить от той девчонки, в ее глазах испуг, удивление, в моих руках шапка Наташи.. Видимо, я в порыве ярости налетела на Наташу, схватила ее за волосы, стянула шапочку, и не знаю, что бы было дальше, если бы Аня меня не схватила. Девчонки молчали, они были обескуражены, что довели человека, нет, не до слез, а до такого приступа гнева. Я без слов вернула шапку, и ни на кого не глядя ушла домой. Было очень горько, что лучшая подруга так меня предала. Дома я сказала маме, что подралась, опустив детали анькиного предательства. Спросила только, что со мной было, и описала, что не помню как я схватила Наташу за волосы, как у меня кружилась голова, а в глазах было темно. Мама, конечно, встревожилась, озадачилась, но объяснила, что иногда у людей бывают приступы аффекта. И это не очень хорошо. Нельзя до такой степени сердиться. Так я узнала, что подвержена состоянию аффекта. Тьфу-тьфу-тьфу, больше такого не повторялось. А с Аней мы через какое-то время помирились. Я ее простила. Я долго думала над ее поступком, и поняла, что она просто смалодушничала, что не смогла пойти против течения..
Когда мы закончили 7 класс, наша семья переехала в другой город, чтобы мы с братом смогли быть поближе к корням, как родители объяснили. Ранним летом папа одолжил у кого-то грузовую машину, на которую мы погрузили вещи. Мне разрешили сесть в кузов, было очень тепло и солнечно. Я сидела на каком-то ящичке, обняв кастрюлю, в которой я посадила свой экспериментальный помидор. Анька стояла на земле, и так мы с ней прощались. Я была рада, что меня ждет новая школа, новые друзья, новый дом и огород, где я могу посадить наконец-то свой помидор. А Аня была расстроена, уезжала ее единственная подруга. Я ее успокаивала, говорила, что буду писать, и, может, даже приезжать в гости. А когда машина тронулась, Аня бежала вслед, махала рукой и в голос ревела… И мне кажется в тот момент, мы обе попрощались с детством, когда есть место вере в чудеса, играм с выдуманными героями и просто беззаботности…